не служили в армии или редко работали: их зарплата присваивалась военной элитой, а оружие продавалось на черном рынке. При этом командиры препятствовали попыткам проверок, которые могли бы уличить их в этом.

Хамиди утверждает, что основную часть регулярных сил, действовавших в провинции Саада, составляли сунниты, многие из которых были резервистами бывшей армии Южного Йемена, потерпевшей поражение от сил севера в 1994 году. В 2004 году, спустя десять лет после их поражения, правительство Салиха бросило их в бой в провинции Саада, предполагая, что периодическое господство зайдитов на суннитском юге во времена имамата вызывало недовольство, и что поэтому у солдат-южан будет больше мотивации сражаться с вооруженными жителями деревни зайдитов.

Салмони, Лоидолт и Уэллс, однако, утверждают, что йеменское правительство нанимало «суннитов из районов хашиди и известных бывших афганских наемников — салафитов, которых [правительство Йемена] ранее использовало на юге». Мое понимание этой ситуации больше похоже на последнюю интерпретацию: южане-сунниты, которые сражались против хуситов в 2004 году, были объединением тех, кто бежал с юга в 1980-х годах, и вернувшихся бойцов с афганской войны того же десятилетия. Обе эти группировки сражались на стороне севера в 1994 году и были покровителями генерала Али Мусина.

Помимо регулярных войск, в конфликте с самого его начала участвовали нерегулярные формирования. Во время первой войны в Сааде они не играли такой заметной роли, как на более поздних этапах конфликта, но с самого начала их влияние было решающим. Большинство участников этих нерегулярных формирований были выходцами из конфедерации хасидов, которая из-за своей истории и политических позиций многих своих шейхов считалась особенно близкой к республиканскому правительству. Более того, многие воины-хадисты были переброшены непосредственно с места междоусобицы племен в Суфьяне на поле боя в Марране. Многие представители племени хашидов служили в регулярных войсках под командованием Али Мусина (сам он был выходцем из племени хашидов из Санана), но большинство из них участвовали в боевых действиях в качестве добровольцев (мн. мутатаввидун) или наемники (мн. муртазика). Во время выполнения боевых задач в Марране и на других аренах первой мировой войны некоторыми из них руководили их собственные шейхи, другие сражались под командованием сыновей Абдуллы аль-Амара, особенно Хусейна, а третьи сражались бок о бок с радикальными суннитскими «религиозными комитетами» (пл. лиджан динийя), многие из которых уже сражались на стороне режима в 1994 году против «неверного Юга». Эти нерегулярные формирования также пользовались поддержкой генерала Али Мусина, который сам перешел в салафизм. Систематическая вербовка воинствующих суннитов значительно усилилась после четвертой войны, когда в 2007 году правительство начало целенаправленно привлекать их на свою сторону.

Несмотря на то, что племенные лидеры конфедерации хадистов и многих других племен занимали высокие военные посты, правительство избегало назначения шейхов и их соплеменников офицерами регулярной армии и солдатами в войнах Саада. Причины такого отстранения местных племенных вождей были разнообразны: необходимо было сохранить внутренний баланс сил в армии, не допускать столкновения племенных и местнических интересов с военными, а также предотвратить волнения в армии.

В то время как хадисты сражались против хуситов с самого начала войны, шейхи самого региона Саада не решались присоединиться к битве. Когда стало ясно, что регулярная армия и наемники-хадисты испытывают трудности с установлением полного контроля над ситуацией, 16 августа президент Салих собрал шейхов племен из региона Саада в столице и призвал их «сыграть свою роль в искоренении этого злого начала и борьбе с экстремизмом» в своем регионе. Тем не менее, ответы шейхов были неоднозначными, начиная от утверждения, что восстание хуситов действительно опасно для государства, и заканчивая жалобами на то, что с руководством племени Саада не консультировались до тех пор, пока ситуация не вышла на международный уровень.

Часть вторая. Хуситы и хасиды. Враги Израиля и союзники хуситов

Неправый сектор[24]

Евгений Сатановский

В июне исполнилось десять лет с момента вооруженного захвата организацией ХАМАС («Исламское движение сопротивления») сектора Газа, изгнания оттуда Палестинской национальной администрации (ПНА) и превращения анклава в плацдарм регулярных атак против Израиля. Дискуссии вокруг того, следует ли мировому сообществу признать эту структуру, являющуюся частью международного движения «Братьев-мусульман», легитимным участником палестино-израильских переговоров, идут параллельно с сотрудничеством с ней ООН в Газе.

Контакты с ХАМАС поддерживает МИД РФ, следуя концепции отсутствия у России противников среди организаций, напрямую не атакующих ее территорию. Хотелось бы констатировать, что надежды на посредничество ХАМАС в кризисных ситуациях (захват наших дипломатов в Ираке) не оправдались, а в Сирии боевики организации выступили против режима президента Асада, открыв его противникам дорогу в центр Дамаска, что прямо противоречило российским интересам. Сегодня ХАМАС столкнулся с рядом вызовов — и во внутрипалестинском, и в региональном контексте. Настоящая статья основана на материалах профессора З. Ханина, эксперта ИБВ, подготовленных для института.

За красной чертой

Главным современным вызовом ХАМАС является смена отношения Израиля к режиму радикальных исламистов в Газе, связанная с необходимостью пересмотра «политики сдерживания», разные варианты которой применялись к сектору после ухода оттуда израильтян в 2005 году по плану «одностороннего размежевания» израильского премьер-министра Ариэля Шарона. Основным принципом этой доктрины стала идея «управления кризисом в Газе без управления Газой», включая отказ Израиля от оккупации Сектора, равно как и ведения с ХАМАС прямых переговоров на его условиях. Обновленный вариант «доктрины сдерживания» был принят правительством Израиля после выборов в кнессет 2009 года с учетом опыта шедшей в декабре 2008-го — январе 2009-го операции «Литой свинец».

Новая политика включала поддержание режима ограниченной блокады Сектора, направленного на противодействие контрабанде оружия и материалов для производства боеприпасов, включая ракеты, которыми боевики ХАМАС периодически обстреливали южные районы Израиля. Она не касалась поставок воды, электроэнергии, наличных денег, лекарств, стройматериалов и предметов гуманитарного назначения, которыми Иерусалим снабжал Газу, ежедневно пропуская через израильскую территорию сотни грузовиков с товарами для ее жителей. При этом новая политика предполагала реагирование на каждую вылазку исламистов проведением интенсивных ограниченных операций и ликвидацией лидеров террористов в сочетании с экономическим, политическим и дипломатическим давлением на правительство ХАМАС в Газе.

Она была реализована в августе 2011-го, когда боевики действующих в Газе группировок провели крупный теракт в районе Эйлата и интенсивный обстрел городов и поселков израильского